В прошлом номере в рамках исторического проекта «Это было давно» мы рассказывали о беспризорниках, торбохватах и «щипачах»- карманниках, действовавших в Гомеле в 20-х годах.
Но были в то время и настоящие матерые бандиты. Эдакие пращуры морозовцев-пожарников, «прославившиеся» во многих городах СССР. В послереволюционном Гомеле эта банда носила громкое название «Черный ворон»… Патроны кончились – погоня выдохлась
На исходе зимы 1923 года Гомель был взбудоражен серией дерзких вооруженных ограблений.
28 февраля неизвестные налетчики ворвались в квартиру Фальковичей в доме № 6 по Полевому переулку. После того как ошарашенные обыватели подняли крик, нападавшие открыли стрельбу, ранили трех человек и скрылись. В ночь на 4 марта бандиты грабят квартиры богатого нэпмана Лейтеса, а также Гомон и Малевых по Спасской площади, 4. Взято много золотых монет, мужские и дамские золотые часы, цепочки, кольца, жемчуг, столовое серебро и многое другое, «нажитое непосильным трудом». В ту же ночь милицейский патруль в Залинейном районе наткнулся на трех подозрительных лиц, стоявших на углу Борисовской и Спасенковой улиц. На предложение предъявить документы один из парней в кепке рванул из-за пояса наган. Но курок револьвера лишь сухо щелкнул – осечка… Началась погоня. Жиганы уходили, отстреливаясь, сначала по Рабочей, а потом по Лещинской улице. Гнавшиеся за ними милиционеры вдруг прекратили преследование. У них просто… кончились патроны(один из патрульных сделал 10, а другой 7 выстрелов). «Фартовые», потешаясь над незадачливыми «ментами», растворились в темных переулках рабочего предместья…
Даже для того бурного времени это было уже слишком. На ноги поставили всех милицейских осведомителей, в кабинеты следователей повели подозрительных. В горячке губрозыск провел обыск и конфисковал оружие даже на квартире сотрудника транспортного ГПУ. Но вскоре сыщики напали на верный след… Некая Мария Кучинская, 22 лет, ранее судимая, сообщила: пару дней назад у нее был Михаил Васильев. В определенных кругах более известный как Мишка Нос – налетчик из Ново-Белицы…
Оборотни в погонах
Летом 1919 года в армейский госпиталь в городе Миргороде был доставлен молодой красноармеец, раненный в боях с белополяками. Между ним и юной медсестрой Катей вспыхнул бурный роман. Сестра милосердия уехала с бойцом на фронт, затем сопровождала его во время службы в Кременчугской ЧК. После демобилизации они вернулись в Гомель.
Финал у этой красивой любовной истории был довольно неожиданным – молодой человек, обокрав свою сожительницу, внезапно скрылся. Этим «Дон Жуаном» с криминальными наклонностями и был Михаил Васильев. А теперь эта самая Катя, ныне Лукьянович, проживала в одном доме с жертвами ограбления Фальковичами. Наводчица?..
Биография Мишки Васильева чем-то напоминала судьбу питерского чекиста, а впоследствии легендарного налетчика Леньки Пантелеева(Пантелкина). Но только отчасти. Если Пантелеев шел грабить новых буржуев по «идейным» соображениям, протестуя таким образом против введения рыночного НЭПа, то у Мишки Носа принципов и кодекса чести, скорее всего, никогда и не было.
В марте 1923 года на допросе в гомельском угро его отец, Филипп Васильев, показал: да, беспутный Мишка действительно у него гостил. Был у отца и его брат – Александр. Соседи же показали – семейка еще та, и отец, и пятеро его сыновей – настоящие бандиты. Тот же Александр, только появившись дома, пригрозил сжечь и перестрелять всю улицу и уже избил одну девушку. Милиционеры получили также агентурные сведения – во время недавней драки в пивной один из членов банды получил ножевое ранение в живот. Но поиски по больницам результатов не дали…
И вот в начале мая в здание гомельской милиции зашел высокий широкоплечий молодой человек. Милиционеры оторопели – из своих диагоналевых галифе он достал мандат сотрудника Черниговского ГПУ на имя… Александра Васильева. Оборотень в «погонах»?Точнее – в нарукавных нашивках. И еще какой!Вскоре выяснилось – свою карьеру он начал секретным сотрудником Минского сыскного отделения еще в 1914 году. Тайная связь с царской полицией не помешала ему после победы Октябрьской революции переметнуться на сторону новой власти и пойти на службу уже в ЧК и в народную милицию. Именно такие авантюристы, как братья Васильевы, и дискредитировали органы молодой Советской власти. Кстати говоря, в гомельский губрозыск Васильев пришел вовсе не сдаваться с повинной, а писать заявление… о приеме на службу. Но на этот раз не проканало…
Вскоре оперативникам удалось выяснить, почему их поиски безрезультатны – оказывается, члены банды выехали «гастролировать» в Киев. А сама эта группировка называет себя зловещим именем «Черный ворон».
Конец вороньего гнезда…
Налетчики и рэкетиры прошлого любили громкие названия. Надо сказать, что впервые именовать себя «Черными воронами» начали различные полукриминальные группировки т.н. «комбинаторов», которые во время революции 1905-1907 годов при совершении своих «эксов» и вымогательств прикрывались именем революционных организаций. Именно из такой среды вышел знаменитый Мишка Япончик(М. Винницкий), «король» одесской Молдованки. Между прочим, гомельские «черные вороны» иногда тоже называли себя «анархистами». Хотя на самом деле с идейными последователями князя Кропоткина не имели ничего общего.
Найти же гнездилище гомельских «воронов» помог случай. Киев, как и Гомель, также накрыла волна разбоев и грабежей. 9 июля 1923 года некий Хинчин, недавно потерпевший от рук «бандэлемента», сообщил о группе подозрительных, собравшихся на улице. К месту «стрелки» незамедлительно прибыли инспекторы уголовного розыска. На их просьбу предъявить документы молодые люди вежливо сказали: «Пожалуйста», но вместо паспортов и мандатов достали «волыны». Началась перестрелка, в ходе которой инспекторы Дзержинский(!) и Степанов были ранены, а налетчики стали разбегаться. Один из них, в черном пальто и белой фуражке-«капитанке»(последний писк «блатной» моды, имен
но в такой щеголял «великий комбинатор» О. Бендер), забежал во двор соседнего дома. Но здесь его «принимают» некие «сознательные граждане», к тому же «случайно» оказавшиеся вооруженными револьверами. Однако жиган тоже был не промах – сбив одного из доброхотов ударом кулака, он опять пытается скрыться. Однако его снова, несмотря на то, что беглец успел избавиться от приметной фуражки и пальто, вытягивают из погреба и арестовывают.
Сотрудники губрозыска сразу почувствовали, что это отнюдь не рядовой громила. Фото задержанного «капитана», имевшего при себе документы на разные фамилии, разослали в шесть городов СССР, отличавшихся наиболее высоким уровнем бандитизма. В тот список входил тогда, наряду с Одессой, и Гомель…
В местном угрозыске на фото идентифицировали одного из наиболее жестоких и активных налетчиков в Гомеле весной 1923 года – Даньку Домбровского. В Киеве он многократно засветился на воровских «малинах», легко сбрасывая в штосс золотишко-«рыжуху» да камушки. При этом, по данным наблюдения, он не раз щеголял в военной форме и представлялся сотрудником ЧК.
В Киев срочно выезжают гомельские сыщики. Становится ясно, что банда «Черный Ворон» является разветвленной преступной организацией, действовавшей в Гомеле, Киеве, Москве, Одессе, Екатеринославле, Харькове и Николаеве. Группировка была создана в Киеве в 1923 году приезжими гомельскими ворами Данькой Гомельским(он же Домбровский, он же Добровольский, он же Яремчук), Михаилом Васильевым(Мишка Нос)и Леонидом Чижиковым(Чижик Зубатый).
Любопытно, что «черные вороны» имели пестрый интернациональный состав – белорусы, украинцы, русские, евреи, поляки. Был даже итальянец из Сан-Марино – Жорж Пирокетти, из австро-венгерских военнопленных. На счету группировки числись такие дерзкие дела, как ограбление конторы МСПО в Киеве и налет на комиссионную контору Целленбогена на Крещатике. Попутно с конторой «взяли на стоп с прихватом» располагавшуюся здесь же «черную биржу» валютчиков. На этом «казачьем атасе» налетчикам невероятно повезло – в их руки попало золота в слитках и червонцах и иностранной валюты на сумму более триллиона рублей!Предполагается, что «черные вороны» совершили нападение даже на поезд, в котором ехали члены ЦИК Украины. Кстати, после ареста Даньки «эксы» у киевских нэпманов продолжаются – ведь ядро банды еще на свободе, а во главе ее остается налетчик Мишка Нос из Ново-Белицы.
В Киев из Москвы, где у гомельских бандитов имелся свой трактир «Украина» на Смоленской площади(видимо, об отмывании преступных доходов гангстеры думали уже тогда), приезжает некая Андриевская. Она – любовница Даньки, и вместе с другими членами группировки готовит ему побег. «Вынимать с кичи» товарища готовятся серьезно - на Еврейском базаре покупают у торговца оружием Мороза 90 патронов к «маузеру», а помимо «маслят», очень таки интересуются гранатами-«лимонками». Попав под «наружку» агентов угро(кстати, подписывающих свои донесения как «сотрудник 026, 035» и т.д.), «вороны», возможно, сами того не желая, часто ускользают из-под наблюдения. Ведь если у гомельских милиционеров не хватало патронов для «наганов», то у киевских пинкертонов, если верить их рапортам, – денег на извозчика. Однако Андриевскую все же арестовывают на «Евбазе». А Даньку везут из Киева в Гомель, где Гомельский губернский суд 7 января 1924 года приговаривает его к расстрелу. Услышав приговор, Данька тотчас же начинает симулировать сумасшествие – объявляет себя белым генералом Добровольским, нашивает лампасы на штаны и отказывается есть.
30 августа 1923 года в Киеве задержан Михаил Васильев. Не помог Мишке Носу ни 9-мм «штайер», ни попытка откупиться золотой цепочкой. Доставленный в Гомель, он еще пытался уйти от следствия, прикидываясь неким Костюком и объявляя в ДОПРе «смертную голодовку». Но последнюю точку в его деле, как и первую, поставит его «маруха» - Катя Лукьянович. Бывшая сестра милосердия опознает своего милого друга на очном свидании. Эта роковая женщина еще не раз выйдет замуж. А ее мужья и любовники будут устраивать между собой жесткие разборки. Бывший же красноармеец, ставший бандитом, гомельский «Ленька Пантелеев», Михаил Васильев будет расстрелян в здании Киевского окружного отдела ГПУ 22 марта 1924 года в 23.15. Как записано в расстрельном акте, в 24.00 «тело его, без соблюдения ритуала, было предано земле».
Но вот Данька будет успешно симулировать сумасшествие и избежит «высшей меры социальной защиты». В 1928 году Гомельский суд признает, что «есть больше оснований считать Добровольского душевнобольным» и направит его в соответствующую лечебницу, где его следы и теряются.
Действительно, в некотором роде эти люди, морально искалеченные первой мировой и гражданской войной, еще ничего в своей жизни не успевшие увидеть, кроме насилия и нищеты, были в какой-то мере больными. И конечно, не расстрелы и репрессии, а преодоление разрухи, безработицы и социальной несправедливости, новые стандарты жизни в СССР позволили надолго покончить и с организованной преступностью, и с причинами, ее порождающими.
Юрий ГЛУШАКОВ,
историк
Фото из следственного дела
Даньки Домбровского
При копировании материалов ссылка на сайт обязательна.
Просмотров: 992
